Кто вы, доктор Д’Арамонт? (журналистское расследование). Часть 1

Как становятся разведчиками? Нет, не фронтовыми – бойцами ДРГ, ползущими под колючкой, добывающими языков, взрывающими мосты и перерезающими линии связи, а глубоко законспирированными Исаевыми-Штирлицами да Беловыми-Вайсами, работающими далеко от родных рубежей, решающими задачи политического и военно-стратегического характера? По версии некоего Александра Артамонова, филолога и пропагандиста, почему-то называющего себя «военным экспертом» и «специалистом по армиям НАТО», в конце 1980-х годов это происходило так…

Новый медиа-герой

Во время летних студенческих военных сборов (называемых для солидности «тренировочными лагерями») юноша с филфака МГУ рассказывает товарищам анекдот про давно почившего в Бозе Леонида Ильича. После чего «партизана»-студентика тащат в особый отдел, где злой толстомордый майор с волосатыми лапищами (ему бы еще синюю эн-ка-вэ-дэ-шную фуражку с малиновым околышем!) стращает беднягу отчислением из вуза, отправкой в армию, прямиком в Афган, почему-то на перевал Саланг (?) водителем бензовоза, «которые горят, как свечки». Но есть альтернатива: подписываешь бумагу о сотрудничестве с КГБ и – готово! Будешь нашим агентом, на «мерсах» (а чего не на «ситроенах»?) по Парижу разъезжать да французских мадам пользовать… («Я был не дурак, и понимал, что Париж, конечно, лучше Афгана», – поясняет Артамонов в одном ролике. Что ж, ответ настоящего патриота).

Вот такой, призванный захватить читателя, зачин у новой книги вышепоименованного автора, который, ничтоже сумняшеся, назвал произведение еще более захватывающе и претенциозно – «Без права на возвращение. Исповедь разведчика» (первая часть названия при этом оказалась «заимствованной» у детективщика Валентина Пичугина). Роман, как помечено в аннотации, написан «на основе реальных событий, по мотивам автобиографии».

Что за чушь, скажут думающие люди, не пишут разведчики «автобиографических» книжек, разве что провалившиеся и обменянные (и то с большой оглядкой) или перебежчики. Настоящий профессионал и десятилетия спустя не назовет не то что «имена, пароли, явки», но и страны, где работал. (Легендарный Геворк Вартанян, к примеру, уже будучи глубоким старцем и отчасти «рассекреченным», не упоминал даже языков, которыми владел, дабы не могли вычислить его контактеров. А Тамара Нетыкса и ее дочь, давно сидя на подмосковной даче, так и не удовлетворили назойливое любопытство корреспондента ВГТРК, британского подданного Брилева, уж очень интересовавшегося, в какой именно стране они жили в Латинской Америке). А тут, словно рогатый из табакерки выскочил такой вот словоохотливый «нелегал под прикрытием» (хоть бы удосужился разобраться в нюансах этих понятий!).

Спорить не буду, в принципе, подобного рода вербовочная ситуация могла иметь место, но не набирали так в СССР в Штирлицы! Она более характерна для привлечения объекта к сотрудничеству не с ПГУ, а с другими подразделениями в качестве информатора, осведомителя, в простонародье – стукача. К примеру, на сокурсников в плане политической благонадежности. Но вот чтобы так вербовали в «барабанщики» потенциальных ездунов в краткосрочные загранкомандировки, или в долгосрочные, либо «для воссоединения семьи»? А уж тем паче на ПМЖ по немецкой, греческой, а пуще, конечно, по еврейской линии (хевра за получение разрешения на выезд, рассказывали, охотно шла на сотрудничество)… Извините – круглых дураков в КГБ не было. (Они отсеивались сквозь сито психтестов и медкомиссий). Как там у Станиславского? Не верю! 

Хорошо, пусть все же «заполосатили» органы перспективного с оперативной точки зрения юношу, потенциального эмигранта, пусть выполнил он какое-то поручение куратора, пусть даже подсветил какую-то тему, в кою волею случая и обстоятельств оказался вовлечен, но кадровый офицер КГБ-ФСБ, ПГУ-СВР и агент «на связи» – это, согласитесь, две большие разницы. («Я возьму в руки винтовку, и я военный?». «Адъютант его превосходительства»). В конце концов, вся страна и большинство соседних тогда так или иначе работали в интересах КГБ. Но вы же не будете на полном серьезе считать, что агенты – какие-нибудь там условные Болеки и Лёлеки, закладывавшие своих товарищей по борьбе с «недобрым коммунистическим режимом», или агентессы – условные Дождинка и Снежинка, бегавшие за водкой для кураторов, а в ходе возлияний рассказывавшие, что там у них обсуждали в местных парламентах, и наши офицеры это одно и то же?

Что же касается совсем дальнего зарубежья, так во времена оные, к примеру, хоть в Израиле пол страны были такими вот нашими «шпиёнами»! Один из них, рассказывали, до того был ловок, что пролез аж в опочивальню к старой Голде. И наши получали информацию о коварных планах «израильской военщины», так сказать, из первых уст. Но стал ли тот проныра от этого «профессиональным разведчиком» или «специалистом по Армии обороны Израиля»? А профессора Плейшнера, получившего поручение Штирлица, правомерно ли назвать сотрудником советской разведки? («Он дилетант. Его, вероятно, используют». «Семнадцать мгновений весны»). Завербованный агент он и есть лишь завербованный агент. («Уборщица кричала: «Вот же пройда! Подумаешь, агентишка какой-то». В.Высоцкий. «Песня про агента 007»).

Кстати, именно на несоответствиях личности агента Мирона и характера задания переиграл Мартин Лацис, начальник Всеукраинской ЧК, начальника контрразведки Добровольческой армии полковника Щукина (Щучкина). («Доверить столько секретов такому человеку? Тут что-то не то». «Адъютант его превосходительства»). Продолжать можно до бесконечности.

…Автор опуса в последнее время стал довольно известен благодаря регулярному появлению в медиа-пространстве. Наверняка, многие из вас видели этого человека (или, выразимся так, вещающий от имени данного господина «образ», ибо новые компьютерные технологии, позволяющие моделировать голос и изображение, границ не имеют). На ТВ Артамонова и в и-нете много. Даже странно, что ранее он мне не попадался на глаз. 

– Как, ты не знаешь Артамонова?! – услышал я как-то от своего соседа Игоря, бывшего рабочего с «Хруничева», а ныне пенсионера-патриота, которому после снятия с пробега одного «правдоруба», видимо, понадобился новый кумир. – Он же величайший интеллектуал! Кстати, твой коллега – офицер-силовик. Супер-мозг, герой-разведчик.

– А откуда сей «мозг» взялся? Очередной провалившийся «штирлиц»?

– Артамонов более двадцати лет работал нелегалом во Франции, – продолжил сосед. – Он – ветеран спецназа «Вымпел»-«Каскад», выпускник Военно-Дипломатической академии, серый берет и член высшего совета «Кремль-9», слыхал про такую структуру? Он с оружием в руках отстаивал интересы страны в многочисленных конфликтах, и сейчас продолжает служить, за «ленточку» регулярно ходит, был контужен, получил памятную медаль спецназа… Несмотря на свои пятьдесят пять, в отличной спортивной форме, спецназовец третьей степени, мастерски владеет финкой, кандидат в мастера спорта по тяжелой версии японского фехтования. А лекции какие в клубе «День» читает, закачаешься! На любой вопрос ответ знает! Всю правду-матку, не боясь, режет. Матерый человечище, глыба! Недаром, на него несколько раз покушались, отравить хотели, гранаты метали, с ножом подсылали… 

– Погоди, погоди, откуда все эти сведения?

– Он сам так про себя говорит.

– Так мало ли кто и что про себя рассказывает!  

– А какие основания ему не верить?

– Не всё же надо принимать без доказательств. Извини, нас в опершколе учили верить только установленным и многократно проверенным и подтвержденным из разных источников фактам, а не словам и людям. Сколько, ты говоришь, ипостасей у твоей «глыбы»? Тут же всё в одну кучу собрано. Совершенно разные, взаимоисключающие, по сути, конторы. Да еще и фэ-сэ-ошный спортивно-прикладной клуб в довесок. Он чего ветеран-то, и чего действующий офицер?

– ФСО? – удивился сосед.

– Ну, да, бывшая комитетская «девятка». В честь бывшей управы их клуб и назван. Твой Артамонов еще и охранник или телохранитель что ли?

– ???

– Знаешь, пришли мне ссылки на его выступления, – решил я не напрягать собеседника разъяснениями разницы целей и задач многочисленных силовых структур. («Сухов говоришь? Сейчас мы поглядим, какой это Сухов». «Белое солнце пустыни»).

Семья

…Перед ознакомлением с материалом для анализа, как учили в юности, отыскал и перелопатил открытые источники на предмет установочных, а если повезет, и характеризующих, данных о новом медиа-герое. (Кстати, в результате блиц-опроса близких и дальних знакомых выяснилось, что искомый персонаж, оказывается, занимает немало умов пенсионеров и стареющих дамочек). Итак, приоткрылось следующее…

Александр Артамонов – классический советский мажор, второе поколение партсовноменклатуры. Чрезвычайно гордится принадлежностью к некоей «высшей касте». С пиететом вспоминает дедовские хоромы на Неждановой (ныне Брюсов переулок). Заявляет о своей «элитарности» «по праву рождения» (мол, «рожден во власти»). Жалеет о «потерянных семейных миллионах долларов». (Вот с этого бы места поподробнее! Откуда, гражданин «потомственный элитарий», дровишки, ась? Каким таким непосильным трудом нажиты? Впрочем, не имея в виду конкретно данную семью, а вообще, нравы послесталинской верхушки, стоит ли удивляться «миллионам долларов» после стольких публикаций-разоблачений и фильмов о тех временах?). («Выходит, товарищ полковник, нами правят те, кого мы ловим?» «Серые волки»).

Своего деда по матери – Иосифа Иосифовича Кузьмина Артамонов величает «третьим человеком в стране». Это, конечно, преувеличение, ибо в состав Президиума ЦК КПСС (так в 1952-1966 гг. называлось Политбюро) Кузьмин все же не входил, да и после смерти удостоился лишь Троекуровского кладбища, а не Новодевичьего или, тем более, Кремлевской стены. Но среди «стволов самого большого калибра», да, действительно, вращался. После смерти Сталина его, «настоящего хрущевца» (по утверждению бывшего управделами Совмина СССР Михаила Смиртюкова в интервью «Ъ-Власть»), по принципу личной преданности, активно толкал вверх новый советский лидер.

Вначале Никита Сергеевич сделал бывшего астраханского столяра и масленщика, выучившегося на инженера, и практически сразу же с 1938 г. двинувшего по партийной линии (сначала секретарем парткома Московского прожекторного завода, затем – в органы партконтроля), зав.отделом ЦК по машиностроению, затем года на полтора первым замом предсовмина Булганина, затем замом предсовмина – начальником Госплана. (К слову, историк Евгений Спицын в интервью «Советской России» называет его «бездарем и неучем»). Но номенклатурное счастье изменчиво, и в 1960-ом, то ли попав под подозрение в нелояльности (такой версии придерживается внук), то ли из-за явных провалов в работе (такой версии придерживается Спицын) Кузьмин был отправлен в почетную ссылку –  послом в Швейцарию.

После чего до персональной пенсии в 1972 г. тихо сидел экспертом в центральном аппарате МИДа. Впрочем, в 1964-ом, как утверждает уже упомянутый Смиртюков, Кузьмин всё же немного «громыхнул»: прознав, де, про готовящееся снятие Хрущева, попытался спасти своего благодетеля – обзванивал членов ЦК, но не нашел поддержки. (Совсем не бьет с образом «сталиниста», как называет его внук). 

Папа Александра Артамонова – Герман был сотрудником Внешторга, работал в Швейцарии (где познакомился с будущей мамой Александра – Татьяной, дочерью посла, врачом по профессии), затем во Франции. Числился в торгпредстве, был председателем месткома. Представлял сначала «Авиаэкспорт», потом «Техснабэкспорт». В общем, с соцпроисхождением понятно.

Что же касается нацпроисхождения, то сам Артамонов в одних интервью подчеркивает, что он со всех сторон русский, в других – что у него имеются кабардинские и казацкие корни. Снова забежим вперед и отметим, что в артамоновской книжке (на этом, мол, и была построена вся игра КГБ с отправкой мсье Д’Арамонта в Париж) говорится, что дед Александра по отцу… был этническим французом, коммунистом-интернационалистом. Приехал в СССР, де, строить светлое будущее, но попал под репрессии. Хитрая легенда?

С местом рождения тоже не всё ясно. По одним данным, Александр рожден в Швейцарии, в Берне, по другим – в СССР, в Москве. (Причем, иногда даже утверждается, что он «москвич в четвертом поколении»). Но в любом случае пребывание его в Златоглавой в юные годы было недолгим (из Парижа, где мальчик Саша учился в школе при посольстве, Артамоновы вернулись в 1983-ем) – только на время обучения на филфаке МГУ. Странновато, конечно, что мажорчика отдали в университет, а не в более характерный для отпрысков тогдашней звездобратии МГИМО, где, по словам одного острослова, «учили не столько дипломатии и языкам, сколько образу жизни».

(Помню, в те времена в одном питейном заведении у нас, студентов ин’яза, как-то зашел спор с мгимошниками, уличенных в неважном владении изучаемых языков. Так вот один из них – какой-то пучеглазый посольский сынок, без обиняков заявил: «А нам языки знать не обязательно, ведь переводить нам будете вы – наша будущая обслуга!»).

Но выбор, допускаю, мог быть и сознательным. Ведь утверждают, что с детства у Саши была склонность к языкам (говорить и писать по-русски и по-французски, мол, научился одновременно) и к журналистике. А чего тогда не журфак? Ну да ладно, дело прошлое.

Что выяснилось из характеризующей информации? Многие, общавшиеся с нашим новым медиа-героем отмечают, что он, де, производит впечатление «эрудированного, но скользкого типа». Артамонову, как утверждает сайт 24smi-org, нравятся песни Высоцкого, Ванессы Мэй, Мирей Матье, Далиды, Джо Дассена. Любимые группы – Modern Talking, A-ha. В число любимых фильмом медиа-героя входят боевики «47 ронинов» и «Убить Билла», а также сериал «Игра престолов» и франшиза «Елки». Мн-да… Приблизительно такой же набор у моего внучатого племянника-подростка.

Любимый спиртосодержащий напиток – французское красное сухое вино четырехлетней выдержки. Что тут скажешь? Где уж нам сиволапым простолюдинам понять изысканные вкусы аристократов. Мы, знаете ли, как-то всё по водочке больше, в офицерской среде «сушняк» не жаловали.

Любопытно, как Артамонов, описывает главного героя (неоднократно заявляет, что прототип – это он сам) в вышеупомянутой книжице: «Ему нравилось думать, что брать  всё и желать всего, до чего можешь дотянуться – нормально состояние хищника. В обществе, как и природе, властвует дарвинизм. И сильный имеет право на то, чтобы занимать верхние ступени пирамиды. Это его господствующее состояние – оставлять за собой господствующие высоты. Так казалось тогда Володе (главный персонаж романа), бывшему в молодости ярым приверженцем Ницше, Джека Лондона и Хеменгуэя». Мн-да…

Не очень-то коррелирует с образом «воцерковленного христианина», который продвигает в публичное пространство Артамонов, равно как и его многочисленные браки. Впрочем, их оставим за скобками, ибо личная жизнь на то и личная, тема неприкосновенная. А вот то, что он путается в ударениях имен пророков в цитатах из Писания, уже занятно. «Много приглашенных, но мало званных», это что, перевод с французского на губернский? А первая заповедь как звучит, ась? Разве так, как месье попытался проневнятить? Вы же, вроде как, обучались в Католическом институте в Париже. («А у вас было неважно в школе с Законом Божьим, группенфюрер». «Семнадцать мгновений весны»).

Про общественно-политические взгляды Артамонова известно немного. Излагает их дозированно и аккуратно. Нередко хвалит и цитирует политологов Казакова, Школьникова, Фурсова. В среде политологов слывет «милитаристом» и «ястребом». Выступает с жестких позиций в отношении известных событий на Украине. Категорически против переговоров, мол, надобно биться «до победного конца», правда, что он из себя представляет, формулирует нечетко. Призывает к более жестким действиям в Европе, с использованием инородческого элемента. Несколько раз призывал к символическому акту взрыва Эйфелевой башни…

А вот в палестино-израильском конфликте, как следует из его нашумевшего интервью Вальдману, фактически занял произраильскую позицию, призвав израильтян «показать звериный оскал», только так, мол, можно победить «бармалеев в тапочках». Правда, после выкладки материала в сеть Артамонов попытался немного сдать назад, мол, его «неправильно поняли», и про «бармалеев», де, только процитировал, но слово, как говорится, не воробей. (Пока интервью не удалено, с ним можно ознакомиться и оценить самому). С пиететом относится не только к Израилю, но и к Франции, постоянно выражает восхищение ее культурой, наукой, промышленностью, военной мощью…

Позиционирует себя как «имперца», сторонника буржуазного строя, потомственной «военной аристократии» («Аристократы всегда были предателями». «Вариант «Омега» »), эдакого сословного общества (себя и своих потомков, небось, новыми боярами в нем видит?), не жалует советскую власть, дистанцируется от КПСС («коммунисты хотели», «большевики считали», «тут я согласен с коммунистами»)…

Ох, как хочется поинтересоваться у всей этой «элитки»: а чем же советская власть вам так поперек бейцов встала? Ну ладно бы потомки Голицыных, Оболенских, Толстых, Трубецких или, скажем, Солдатенковых, Солодовниковых, Морозовых возмущались. Можно было бы понять. Одних смена общественно-политической формации лишила особняков, имений, положения в обществе, других – капиталов, средств производства. Но потомки слесарей да столяров, балагул да глейзеров, чесальщиц да мотальщиц, пардон, чем недовольны? Ведь кабы не Октябрьская революция, не вознесись в результате передела собственности ваши дедки-бабки на общественно-политический олимп, до века быть вам шариковыми и швондерами, ткачихами, поварихами да бабами бабарихами!

Токарила бы вся эта гоп-«аристократия» на заводах, слесарничала да столярничала в мастерских, ткала и пряла бы на фабриках, жала бы и молотила, причем цепами, а не языками. Занималась бы своим прямым, по меткому выражению Булгакова, делом – расчисткой сараев и сортиров, а не собак бы выгуливала в Люксембургских садах и тохес грела на Лазурном берегу. Не рассуждала бы о высоких материях, а в поте лица своего добывала бы хлеб насущный. Пасла бы, кто свиней и коров, а кто овец и коз. На лошадках бы не гарцевала, а глядела бы им в зад, идя за конским хвостом с плугом, «гарцуя» разве что на волах да ишаках. И никуда бы дальше своих городков, сел да местечек не выезжала, разве что раз в год на ярмарку в губернский центр…

Но вернемся к хронологии. Итак, то ли на пятом курсе, то ли уже по окончании (?) универа, вроде бы, в порядке обмена (была в те годы такая практика), «по горбачевскому гранту», герой нашего повествования, как говорится, «полетел в родной дом белым лебедем», то бишь в Париж. Там, как утверждают источники, продолжил обучение в Сорбонне и получил ее диплом, а также, де, «сдал кандидатский минимум на кафедре сравнительного литературоведения филологического факультета». Что за «кандидатский минимум» в стране, где в природе нет степени «кандидата»? Непонятно. Но таких непопяток будет еще масса.

Что касается МГУ, то источники пишут, что диплом «филолога-преподавателя и переводчика французского и итальянского языков» Артамонов таки «забрал». (Странноватый термин).  К примеру, один мой знакомец уехал по такой же схеме в порядке обмена из МГУ (но с журфака, а не филфака) в Венгрию в Дебреценский университет и диплом получил только там. А посему по приезду обратно в «непобедимую и легендарную» пошел не лейтенантом-двухгодичником, а рядовым…

Затем, по окончании то ли Сорбонны, то ли все-таки еще и МГУ, по некоторым данным, Артамонов какое-то время работал в Минске – якобы преподавал в Белорусском государственном университете. После чего эмигрировал вместе с мамой во Францию. К тому времени она уже развелась с мужем, которого, де, «выгнали со службы из-за замужества дочери». Речь идет о старшей сестре Александра – Лидии. К ней-то, судя по всему, и уехали мама и сын Артамоновы.

Дело в том, что Лидия еще в 1985 году, будучи тоже филологиней МГУ, вышла замуж за коммерческого директора коньячной фирмы “Camus” Жака-Мари Компуэна, как пишут, «друга и делового партнера Германа Артамонова», с которым, как пишут, была знакома еще с подросткового возраста. (Интересно, а родственникам юного «разведчика» КГБ сообщил его легенду? А их легенды, соотнесенные с легендой новоявленного «нелегала»? Ведь, по идее, они должны были говорить одно и то же, дабы не раскрыть перед французской контрразведкой своего сына и брата).

Лидия Артамонова – очень яркая, необычная личность, достойная медиа-внимания уж никак не меньше ее младшего брата. «Вики-чтение» отмечает, что Лидия еще со своего швейцарского детства увлекалась лошадьми, ходила в пони-клуб, а в эмиграции добавила увлечения «хорсболлом» – игрой в регби на лошадях и… корридой. И не простой, а конной! По окончании факультета социальных и экономических наук Католического института Парижа (Institute Catholique de Paris) она едет в Португалию, где учится на тореадора. Затем еще пять лет овладевает искусством верховой езды в Конной французской школе…

Занятия и покупку лошадей помогает оплачивать ее дедушка и бабушка, которые, как пишут интервьюоры, продают для этого несколько полотен из «знаменитой кузьминской коллекции картин XIX века» – около ста редких работ Айвазовского, Шишкина, Репина, Левитана, Саврасова, Коровина, Куинджи… («Мн-да… Галерея». «Гений»). (Лидия Германовна в одном интервью поясняла, картины дед, мол, приобретал после войны, когда живопись, «стоила недорого». Спорить не буду: стоимость – величина относительная. Старшие коллеги рассказывали, в блокадном Ленинграде барыги и спекулянты за буханку эрзац-хлеба «скупали» у обезумевших от голода горожан настоящие шедевры. На одной чаше весов бесценный Тициан, на другой – хлеб и, соответственно, жизнь. Тоже бесценная, ибо каждый человек – целая Вселенная. Что дороже?).

Но затраты, надо полагать, окупаются. Поскольку за выход на арену тореадор в те годы получал по 20-35 тыс. долларов, а всего за свою карьеру Лидия провела более 600 поединков, «отправив на бифштексы более тысячи быков». Ей рукоплескали арены Португалии, Испании, юга Франции. Там, на Лазурном берегу в городке Экс-ан-Прованс под Марселем Лидия (она выбрала себе аренный псевдоним «Артамонт», по созвучию со старинным гасконским родом) купила дом, конюшню, где стояла дюжина лошадей иберийской породы, и даже возвела к 1995 г. собственную арену стоимостью, как пишут, 200 000 долларов, где стала проводить бескровные (в соответствии с местными законами) корриды…

(продолжение следует)

Михаил Васьков, клуб «20/12»