Трудное будущее лучше лживого прошлого

За год мы ощутили, что это такое: «как прежде не будет никогда».

Мы были очень благополучными, мы слушались государство, как маму и папу, мы верили людям с серьёзными и умными лицами, нас очень смешили, нам шутил Ваня Ургант, нас дразнили Даня Милохин и бесил Моргенштерн, Илья Прусикин смешно вилял бёдрами и многие хотели послать его на Евровидение, считали журналисткой Ксению Собчак, с почтением всматривались в наполненные особой мудростью глаза коммуниста Познера, привычно умилялись тургеневскому трепету Чулпан Хаматовой, пытались понять высокое искусство в виде палки на скотче в Третьяковке Зельфиры Трегуловой, в ресторанах и кафе пели песни «Океана Эльзы», мы жили очень-очень благополучно…

Да, много работали, да, любили, да, ссорились, да, звонили, узнавали, да, слушали этот бубнящий телевизор, да видели бесконечные заявления политиков, и знали, что поговорят-поговорят, покричат-покричат, но всё будет хорошо, спокойно, привычно, мирно.

Мы верили, что можно и нужно договориться.
Мы точно знали, что люди всегда останутся людьми.
Мы не понимали, нужно ли что-то менять и меняться самим.

Нас научили измениться.

Когда мы увидели и особенно услышали, что это такое, когда самым паскудным, подлым и гнойным матом кричит вся братская страна, когда матом визжат дети и, особенно, девушки.
Когда привычно уважаемые нами в качестве уважаемых партнёров люди отбросили надоевшие им приличия и привычно затянули европейские победные расистские гимны, называя нас ордой и недочеловеками.
Когда вырезали глаза, живьём сжигали, перерезали горла, когда радостно рассказывали, что давали приказ кастрировать наших ребят, попавших в плен.
Когда мы узнали, что на фронте наши ребята не имеют самого насущного. Мы же видели танковые биатлоны и даже танковые вальсы. Мы видели прекрасные парады и любовались кораблями на рейде. Мы не понимали, куда делись обещанные чудо-беспилотники, где чудо-системы, о которых столько говорилось, почему, откуда мосинки и каски 1943 года, почему у добровольцев ничего нет.

Когда горели наши колонны и десантные корабли, тонул крейсер «Москва», горели стратегические бомбардировщики на базах, когда был взорван Крымский мост… Это всё происходило с нами. Мы верили, что всё закончится за неделю. Потом телевизионные говорящие головы с серьёзными лицами и умными глазами говорили о месяце, сорока днях максимум.

Нас заставили измениться.
Потому что стало понятно — как прежде, не будет никогда.
Что надо меняться самим.

Мы изменились.
Мобилизация. Добровольцы. Волонтёры. Помощь фронту. Недоверие болтунам. Презрение Западу. Смех над поуехавшими. Заводы в три смены. Страна упёрлась. Пришло понимание, что это надолго. Что, как прежде, не будет никогда.

Но ещё, со всей этой болью, со всем этим страхом, со всем этим трудом пришло понимание, что то очень сытое, очень благополучное прошлое…

Оно какое-то фальшивое было.
Ненастоящее.
А настоящее оказалось иным.
А будущее зависит только от нас. И будущее будет именно таким, каким мы сами его сделаем. Не заслужим, не получим, но сделаем, создадим — сами. И это трудное будущее точно лучше нашего такого сытого, такого лживого прошлого.

Поделиться