Кто вы, доктор Д’Арамонт? (журналистское расследование). Часть 4

Квинтэссенцией вышеизложенного является уже неоднократно упомянутая книга месье Артамонова «Без права на возвращение. Исповедь разведчика»… Что тут сказать? Если при прослушивании артамоновских лекций, интервью, комментариев ляпы, проговоры, вбросы, пробросы, второй, третий и скрытый смысл, и авторская позиция невооруженным взглядом видны не всегда, то написанное пером, как говорится, не вырубишь топором. Тут уже не подчистишь, не подредактируешь, не включишь дурака, что, мол, не так поняли, не то имел в виду и т.д.

Подробно разбирать сюжет, «художественные ценности» данного псевдоинтеллектуального выброса метана мы не будем – на то есть литературные критики и промоутеры, двигающие сию макулатуру «во все магазины страны». Про «близость к теме» рассуждать, наверное, тоже нет смысла. В советском мультфильме «Шпионские страсти» или в антисоветском сериале «КГБ в смокинге» «близости» гораздо больше. Мн-да, прямо скажем, не Юлиан Семенов, и даже не брат Вайнер. Скорее уж, сказочник брат Гримм в каком-то графоманском варианте. Поэтому коснемся лишь некоторых аспектов, которые подтверждают ранее приведенные аргументы и факты. Итак…

Итак, сей «шпиёнский» роман (жутко нудное чтиво, даже жанр не спасает!) при внимательном рассмотрении состоит, можно сказать, из трех частей. Первые две смикшированы на протяжении всего произведения, третья – практически целиком изложена в заключительной, самой объемной главе. Условно первая, довольно правдивая, кстати, часть – описание юности молодого человека, попытка анализа причин, толкнувших его к эмиграции, сама жизнь в эмиграции, быт, любовные похождения, восторженные стихи о Париже, нескончаемое «перетирание» парижских красот и локаций.

Ну, как вам, к примеру, такой пассаж? «Он прошел вверх по улице от станции метро до маленькой площади, свернул направо вдоль парка Трокадеро и дворца Шайо и решил дойти до авеню де ля Гранд Армэ, чтобы там сесть на метро и доехать с одной пересадкой до станции «Бульвар Рапсай» что в седьмом аррондисмане, где он жил с матерью, сестрой и племянницей». По подробному (до тошноты!) перечислению мест, где главный герой выгуливает своих собак и мамзелей, можно изучить всю географию французской столицы!

Не исключаю, что изначально это могли быть дневниковые записи юноши. Их литературная запись не везде даже подчищена, иначе бы не проскочили фундаментальные ляпы, выдающие отношение автора к происходившему и его истинные взгляды с головой! Читаем: «Танки уже отстрелялись по Белому дому. Многочисленные грузовики уже вывезли тела защитников, и в России наступило тревожное межвременье, характерное для начала гражданской войны. Люди, имевшие хоть малейшую возможность уехать и страны быстро и деловито оформляли документы (а все остальные, значит, дураки, оставшиеся ей верными?!) и вывозили семьи подальше…», «Сел на кровать в растерянности и задумался, так ли он прав, что уезжает. С шестнадцати до двадцати он окончательно свыкся с мыслью, что хочет туда. То есть туда, где прошла большая часть детства, где было хорошо, где папа с мамой еще не поднимали вопрос о разводе, где он сам в четырнадцать стал кем-то (как ему тогда казалось), приобретя культуру и язык страны на уровне, которым восхищались даже взрослые, ему хотелось в страну, где такие дворцы, памятники и соборы…».

Читаем далее: «А здесь что? Неинтересные серые будни, люди с озлобленными лицами, непонятная и незнакомая страна, серая одежда и лозунги: «Слава труду!» и «Мы – советский народ!», «Всё это сметалось Францией – страной, которую подарили ему взрослые – дали так могуче, так мощно, что не полюбить ее было нельзя. Так же, как и не почувствовать собственную исключительность, приобщенность к избранным, не таким, как все…», «Никто из взрослых за шесть лет его жизни в России не сумел ему привить любовь к Родине, не показал и не объяснил то, что позволяет человеку чувствовать себя часть своего народа…».

А вот и совсем откровенно: «Деды, сидевшие на скамейках во дворе с медалями и орденами на потертых пиджаках, воспринимались не более, чем деталь пейзажа. А запрет на посещение зарубежья (Что за бред? Когда запрещали, кому? Разве что секретоносителям) ощущался какой-то ярой несправедливостью гонителей, засевших в недрах КГБ». (Ох, как не любит месье КГБ, ненавидит свое согласие на сотрудничество что ли?). Поэтому к России он, де, «никакой ностальгии не испытывал, и испытывать не мог, так как вырос в Швейцарии и Франции, ставшими для него домом. Он любил французскую историю, французский язык, знал наизусть многие французские города, понимал менталитет и чувствовал свое единение с людьми». Думаю, достаточно примеров. («Ну, ладно, хватит базара. Всем всё ясно!» «Бандитский Петербург»).

А вот и главное! На фоне всех бурных событий конца восьмидесятых-начала девяностых «о расписке, данной им за год до окончания вуза майору в воинской части неподалеку от поселка Федулово, он даже не думал – просто забыл». Вот те нате, хек в томате! Ведь сюжет-то типа строится на том, что хитрый КГБ, де, отправил новоиспеченного «разведчика» Д’Арамонта в Париж «нелегалом» со спецзаданием! Мн-да… Явно недоподчистил рукопись наш эрудит, недоподчистил. Что ж, бывает!

Но через несколько страниц вдруг оказывается, что главный герой находится во Франции все-таки не в эмиграции, а в качестве нелегала. О чем свидетельствует появившийся в повествовании не то его куратор, не то связной «из Центра» по имени Саша «с характерной офицерской щеточкой усов». (Не знал, что принадлежность к офицерскому корпусу заключается в усах! Только про вертлявых слыхал, что наличие усов у них – признак готовности к совершению некоего действа сексуального характера). Этому человеку мама Д’Арамонта и задает сакраментальный вопрос: а если он (сын), мол, всё сделает хорошо, будут еще задания? (Когда ж вы от нас отстанете?) «А то просто нормальной жизнь пожить хочется!». На что куратор, назидательно подняв вверх ломанный палец вещает: «Просто пожить, не выполнив задание – это самое дорогое право, которое мало кто может заслужить». («У нас не только жизнь, но и смерть нужно заслужить». «Штрафбат»).

Собственно, уже и пошла условно вторая составная часть романа. Назовем ее – представлением автора о деятельности органов безопасности и органов внешней разведки. Вот уж где разгулялись фантазии письменника! Чего тут только нет! Какого потока сознания и воспаленного воображения не излито на компьютерный экран и на бумагу!

Тут вам и ловкое обведение вокруг пальца придурковатых французских контрразведчиков и цэрэушников, которые, как ни опаивали Д’Арамонта кофе с ЛСД (!), как ни пичкали «какой-то химией» (ох, как жизненно и убедительно описывает автор «экстракции»!), как ни проверяли «на вшивость» («в приборе он сразу узнал полиграф»), наш пострел всех победил, включая «детектор лжи», которого «знал, как обмануть». (Господи, ну не может испытуемый видеть «прибора»! И даже людей, задающих вопросы! Аппаратура и операторы вообще в другом помещении находятся, к испытуемому подключены только «датчики», чай со времен «Ошибки резидента» техника шагнула далеко вперед).

Тут вам и торговля оружием. Вот захотели французы купить «Калашниковы» в России и переоснастить ими свою армию, и всё тут! В цепочке, естественно, участвует и юный гений «разведки», который разводит и французов, и арабов, включая ливанского генерала Хикмата. (Невдомек автору, что не мог тот «гореть в своем МиГ-21 в семидесятом над линией Бар Лева», поскольку Ливан не принимал участие арабо-израильских войнах в 1960-70-х, ливанцы воевали с израильтянами только в 1947-49 гг. И не мог являться «сердцевиной парижского суннитского общества», раз был генералом ливанской армии. Ведь до гражданской войны ее офицерский корпус практически целиком состоял из христиан! Да и что делал во Франции ливанец, если в его стране тогда многие годы шла эта самая гражданская война?).

Тут вам и эротика. (Какая же разведка без «этого»?). Д’Арамонт охмуряет дам разных возрастов, начиная от «не расписанной вдовы (это как?) старого русского связного», которой было «приятно играть роль метрессы для неоперившегося нелегала» (ах, каков штиль!), кончая студентками – дочками «нужных людей» и американскими шпионками… Тут вам и вербовка собственной агентуры с привлечением, конечно, наших агентесс и агентов, разумеется, при помощи шантажа и постели. Ну а чего проще? Простят «кооптируемому» (откуда слово-то эдакое «разведывательное» автор выудил, разве что калька с французского?)  проигрыш в казино (разумеется, подконтрольное), даст ему поласкать себя изысканным способом казиношная сотрудница – и пожалуйста! Вот тебе еще один агент Москвы, готовый служить ей верой и правдой.

О, вот и главное задание «нелегалу»! Александр, который «так и не указал молодому сотруднику ни своего звания, ни настоящий фамилии» (вот умора – представляю, как к какому-то пацанчику-агентишке подваливает дядька и представляется по форме, мол, полковник Сидоров Сидор Петрович, такой-то отдел, такого-то управления, направления!), который встречался с Д’Арамонтом «только в случае крайней необходимости», дает подопечному пестик – «любимый им Beretta 92» («он даже знал его предпочтения»!) и поручает убрать некоего француза. Мотивация? Тот, де, бывший военный инструктор в Афганистане, который, «здорово попортил нам крови», учил, мол, моджахедов подрывному делу, и из-за него советские подразделения «потеряли, де, много машин на перевалах, особенно в районе Герата». У «связного» из Центра, который в те годы служил в Афганистане (правда, называет при этом «духов» «чехами», как на Чеченских!), из-за этого образовались с инструктором личные счеты, …

Мн-да… Ну ладно, «связного», допустим, перекинули, хоть это и крайне маловероятно, с направления на направление. А как могли наши машины подрываться «на перевалах у Герата»? По афганским меркам, не рукой подать оттуда до ближайших перевалов. Они есть только на границе провинции Герат с провинцией Бадгис по дороге на север в Торагунди (далее на Мары) – перевал Рабат-и-Мирза, и по дороге на северо-восток в Калайи-Нау – перевал Собзак, оба горной системы Паропамиз. От гератской крепости туда часа полтора и два езды, соответственно. Непосредственно же окрестности Герата, пожалуй, самая равнинная местность во всем Афгане, как и на юге, в Гильменде. Представляет собой довольно ровное плато, полынную пустыню. А Гиндукуш и Бадахшан, упомянутые в книге – это вообще другой конец афганской географии!   

Но самое главный «перл» – поручение силовой акции в отношении гражданина «страны пребывания» Это как!? («В конце концов разведка есть разведка. Но использование ядов на чужой территории – открытый террор». «ТАСС уполномочен заявить»).  Согласимся со словами начальника Второго главка, сыгранного актером Михаилом Глузским, одно дело – шпионаж, выведывание секретов различного толка – всегда было, есть и будет. Но тут-то что? Политическое убийство? Акт террора? Не ошиблись, месье автор, со временами Эйтингона, Судоплатова? Нет? А с какой целью приписываете данный вид деятельности СВР? («Где начинается стрельба, там кончается разведка». «КГБ в смокинге»).

А на фоне всей этой парижской кутерьмы, по версии романиста, «отпетые и прожженные руководители в аппарате КГБ (ах, каков штиль!) решили торгануть самым сокровенным для любой разведслужбы мира – агентурными списками своих сотрудников и созданных ими сетей за рубежом. Бизнес оказался выгодным, а то что строился он на крови взятых местными разведками и нередко ликвидированными по горячим следам советских агентов мало кого волновало в расхристанной властной Москве начала девяностых».

С гневом и возмущением описывает автор, как в кабинете на Лубянке (А чего не в Ясенево-то? В «Лесу» ремонт что ли сразу во всех зданиях был или электричество отключали?) злые, нехорошие люди принимают решение сдать и его самого… При этом сцена и диалоги выстроены так, будто это западный детектив об СССР. В стиле какого-нибудь Мартина Смита, который совершенно не знаком с нашими реалиями, как, кстати, и буржуйские кинематографисты. Поэтому-то и выглядят их «произведения» столь нелепо и смешно для нашего зрителя и читателя! Только генерала Чехова, полковника Бородина и майора Толстого не доставало… Мн-да…

Но тут другое задание нашему суперразведчику подоспело. Оно еще хлеще! Агенту Д’Арамонту Центр поручает пробраться в логово «диссиденции» (Ну, нет такого слова-кальки в русском! Разве что проф.жаргон чекистов – «диссида»), в Мюнхен, «где под крышей цэрэушной базы вещала радиостанция «Свобода». Цель? Оценить степень опасности, исходящей от засевших там советских диссидентов, и разоблачить «Гарвардский проект». Уф-ф! Во, какой огород нагородил наш Дюма-внук! Ну не было в начале девяностых у Москвы более актуальной задачи! И надо, конечно, привлечь к ней совершенно не владевшего немецким и практически на владевшего английским агента из Франции! (« — Юрий Владимирович! Я этим языком не владею! – А он вам и не понадобится. По легенде вы немой, так что язык мы вам вообще отрежем» Из советского анекдота). 

По всей вероятности, автор не в курсе, что результаты т.н. «Гарвардского проекта» (то бишь специализированные опросы советских граждан, угнанных или бежавших из СССР в ходе войны, проводившиеся под эгидой ЦРУ и корпорации Карнеги), были обнародованы еще в конце 1950-х – начале 1960-х. (Ныне они размещены на отдельном сайте Гарвардского университета). А все секреты подрывного характера деятельности финансируемого Конгрессом США «Радио Свобода – Свободная Европа» выведаны и преданы огласке еще в начале 1970-х внедренными на радиостанцию офицерами польской и чехословацкой разведок Анджеем Чеховичем и Павлом Минаржиком. (Эгей, месье «разведчик», слышали такие имена когда-нибудь?).

Но сочинитель этого, похоже, не слышал, поэтому Д’Арамонт берет под козырек и, в свою очередь, успешно внедряется «на базу» под легендой курсантской стажировки (не забыли, что главный герой, по фантазии автора, собирается получать погоны французского лейтенанта) и изучает «архивные документы». Они представляют собой, по всей вероятности, вышеупомянутую диссертацию месье. Перевод ее на русский язык весьма коряв, поэтому читать сие наукообразное «исследование», разбавленное таким же корявым повествованием, можно с большим трудом.

Как вам, к примеру, такие пассажи: «Еще в коридоре Баде попросила Кузьмина не вскрывать (!) свою личность», «После XX съезда началась первая стадия (диссидентского) движения, ознаменованная литературным творчеством», «Рой Медведев, оказывается, и не скрывал, что черпал информацию в журнале «Коммунист», да-да! – официозное издание ЦК КПСС, имевшее доступ к закрытым сведениям». Или вот еще: «Срочно оживились (!) и националистические движения татар, месхов (видимо, имеются в виду турки-месхетинцы), русских немцев. Все они повылезали из своих укрытий и после исчезновения генералиссимуса начали торопливо создавать собственную инфраструктуру и пусть тайно, но фактически вступили в борьбу с государством. Пошел генерироваться (!) и самиздат, пронизавший все слои советского общества (!), потом мятежные стихи».

Читаем дальше: «Власти попытались справиться с клубом любителей поэзии, призвав на помощь грубую силу: милиция и дружинники, патрулировавшие площадь (Маяковского) в дни сборищ, задерживали всех подозреваемых. Были составлены списки поэтов. В дальнейшем эти люди были исключены из школ и вузов. Кульминация наступила летом 1961-го, когда Владимир Орлов, Эдуард Кузнецов и Илья Бокштейн были осуждены за пропаганду и антисоветскую агитацию и приговорены к семи и соответственно пяти годам лагерей». Мн-да… Что и говорить, изящная, изящная русская словесность! И какой родной язык для месье?

Ну, и в заключение, пожалуй, остановимся еще на одном аспекте главы, а, соответственно, и с большой долей вероятности артамоновской «докторской». Приведенные там примеры «диссидентского» литературного творчества изобилуют неточностями. Рассказ Солженицына «Случай на станции Кочетовка» назван «Незнакомец с Кречетовки» (Видимо, так именовался перевод на французский? Или месье сбило название панфиловской короткометражки, где станцию назвали «Кречетовка»?). Еще один рассказ «бородатого пророка» назван почему-то «Матренин дом», а не «Матренин двор». (Тоже, видимо, из-за названия во французском переводе?).  

С хронологией у автора полная неразбериха. Утверждается, что роман Гроссмана «За правое дело» вышел в «Новом мире» в 1963 г. (на самом деле – в 1952 г.). «Потом горохом посыпались аналогичные произведения роман В. Дудинцева «Не хлебом единым», новелла И. Эренбурга «Оттепель».». На самом деле, дудинцевский «Хлеб» вышел в 1956-ом, а «Оттепель», давшая название целой эпохе – еще в майском номере «Знамя» в 1954-ом! И т.д., и т.п.

Не буду утомлять читателя очередными ляпами и пересказом дальнейших событий. Д’Арамонт опять всех победил, вскрыв мюнхенское диссидентское «болото, отравлявшее жизнь, как минимум, двум поколениям советской разведки», и с чувством глубокого удовлетворения поехал в Париж, «навстречу своей судьбе».

Мн-да… Ну, с книжкой-то всё понятно. А с диссертацией-то как? Неужели за такое вот «научное изыскание» и дают «дохтурские» степени Франция и Ватикан? («Мама, а я доктора люблю! Мама, я за доктора пойду. Доктор делает аборты, посылает на курорты, вот за это я его люблю!». Из песни А. Димитревича и П.Лещенко). У нас бы весь этот набор перепечаток чужих статей и отрывков из книжек других грамотеев, пожалуй, и на курсовую не потянул… Ну, да ладно.

И что в итоге? А в итоге прочтет какой-нибудь неискушенный человек, а тем паче почитатель «душки Артамонова», такой «роман», и к какому выводу невольно придет? А к такому, что вот, оказывается, какой – немазаный, сякой был этот самый КГБ, его ПГУ, а вместе с тем и ФСБ с СВР: оружием, понимаешь, торгуют, ликвидацией неугодных за рубежом занимаются, офицеры их тупы, недалеки и злобны, погрязли в разгуле и в разврате, не пойми чем занимаются за границей, генералы сплошь коррумпированы и продажны, и думают, как бы подороже своих агентов супостату сдать! Только отдельные «агенты-герои» типа Д’Арамонта и были рыцарями без страха и упрека, остальные же не кто иные, как (и сам автор псевдолитературной стряпни их так прямо и называет, говоря об офицерском корпусе наших спецслужб) «рыцари плаща и кинжала»! А в целом, и социальная система вся была нехороша. Поэтому правильно, мол, что СССР и социалистический строй развалили… Да и к нынешним спецслужбам, получается, у «гражданского общества» имеется немало вопросов, вытекающих из их прошлого…

Думаете, я утрирую? Мало ли, чего не напишешь, каких только небылиц и околесиц не наплетешь, дабы привлечь внимание читателя, и чтобы книга продавалась. Нисколько. Ведь в аннотации к роману прямо указано, что он, де, написан «на основе реальных событий, по мотивам автобиографии». В подтверждение того, что главный персонаж книги и месье Артамонов – одно и то же лицо, фолиант содержит еще и «фотографии из личного архива». Что-то я не припомню, чтобы художественные произведения «снаряжали» семейными фото… Чтобы уж вообще никто не сомневался в артамоновской «крутости» и «военности» на фото месье изображен то в компании ветерана «Вымпела», то на фоне танка, то с автоматом в руках во время студенческих военных сборов, то в «сером берете» и берцах на «операции в Южной Осетии» (ну, да про это мы уже писали).

Вместо послесловия

Что ж, подведем итоги нашего журналистского расследования. (Даже и не подозревал, начиная писать, вроде бы, заметку, что столько материала наберется!). Кто-то (да хоть тот же мой сосед Игорь), скажет, ну, чего ты так в этого Артамонова вцепился? Чем он тебя так задел? Мало ли таких? В какие только игры не играют «мусчины»!

Ну, во-первых, как говорили классики, ничего личного. По мне, пусть хоть в солдатики, хоть в мушкетеры играет, да хоть в индейцев. Если без вреда окружающей среде. Но игры-то эти, как выясняется, далеко не всегда такие безобидные, как кому-то могут показаться без подробного погружения в «тему».

Во-вторых, если великовозрастный детина продолжает играть в детские и подростковые игры, то пусть делает это от своего имени со всеми вытекающими, а не прикрывается именем и авторитетом «конторы», тем, что он, мол, «офицер», и «разведчик». И не называет себя, не имеющего никакого специализированного военного образования, «военным экспертом», «военным специалистом», «военным обозревателем» и т.п. Ведь из-за этого вводится в заблуждение немалое количество простаков, верящих таким, как благородный месье, на слово. Судите сами, одно дело, если какой-то там непонятный человек с лицом умника-десятиклассника вещает нечто, другое – когда излагает точку зрения ветеран невидимого фронта, офицер, неважно какой – действующий ли, запаса или в отставке. Другое совсем отношение к говорящему, ведь бывших, как известно, не бывает, а следовательно, слова его так или иначе могут быть истолкованы, как связанные с позицией «конторы»…

Но, думается, мы детально рассмотрели и убедительно доказали, что месье Артамонов, говоря о своем «боевом» прошлом и настоящем, мягко скажем, лукавит. («Маленькая ложь, Штирлиц, рождает большое недоверие». «Семнадцать мгновений весны»). То есть никакой он не «военный», не «разведчик» (во всяком случае, не советский), не «офицер» и даже на «эксперта-всезнайку», как мы убедительно показали, не тянет, а его истинное отношение ко всему нас окружающему нет-нет, да и промелькнет в речевом и письменном потоках, и порой он даже пытается это «двигать в массы». («Мене, мене, текел, упарсин». Книга пророка Даниила 5:25).

Какие же цели преследует месье Артамонов? Вопрос вопросов. Если дело в следовании конъюнктуре, для лучшей коммерции и для набирания политического капитала – это одно. (В конце концов, в стремлении быть поближе к кормушке нет ничего предосудительного, кроме моральных издержек). Если для избавления от своих юношеских комплексов – другое. Но в этих случаях, в принципе, и ладно, микрофон бы с ним тогда, с этим месье! Пусть себе и дальше «экспертствует», с учетом корректировок, естественно. И только от своего имени, а не корчит из себя «офицера», «ветерана», «разведчика», «военспеца», и «посвященного».

А вот если всё вышеизложенное используется в качестве прикрытия чего-то третьего-четвертого… Такой уж невозможный вариант? («Если только вы не играете более тонкой игры, чем та, которую хотите навязать мне». «Семнадцать мгновений весны»). Я вот, например, не могу ответить на это, как говаривал еще один семеновский персонаж, «ни в положительном, ни в отрицательном смысле». Пока очевидно одно: при более внимательном взгляде на месье он не совсем тот, за кого себя выдает, и мало похож на свой образ, который продвигается в массы. Так что, вопрос, вынесенный в заголовок материала, мы пока и оставим – кто вы, доктор Д’Арамонт?   

Михаил Васьков, «Клуб 20/12»     

P.P.S.

… В наступившем году наш месье с удвоенной силой продолжил свое вещание на разных интернет-площадках. Всё в своем репертуаре. Так же – тонны воды, многозначительные пыхтения и сопения, намеки на «посвященность», принадлежность к «структурам», всестороння и «глыбокая» «экспертиза» текущих событий и исторических коллизий. Опять наш медиа-герой блещет своей псевдоэрудицией и западной образовательной дремучестью…

То фактического диктатора и регента Венгерского королевства в 1920-44 гг. Миклоша Хорти назовет «президентом», то князя и короля Руси Даниила Романовича переименует ГалИцким, то польского президента Анджея Дуду объявит на весь мир кашубом. (На самом деле, кащубское происхождение имеет нынешний польский премьер Дональд Туск, а Дуде, кстати, не раз приписывали украинские корни. Но разве это как-то объясняет те или иные черты характера той или иной персоны, политические предпочтения, «гендерную» ориентацию?).

Снова выпускник Католического института и «доктор Франции и Ватикана» изумляет и «познаниями» в области религии. Глазом не моргнув, одну из главных святынь христианского мира Ченстоховскую икону Божией матери, по преданию написанную не кем-нибудь, а евангелистом Лукой,  намедни «переделал» из иконы в скульптуру (!?), а город, где она находится – из ЧенстоХовы в ЧенстоШову. Мн-да… Ну чему-то же вас, месье, учили там, во Франциях? Неужели не рассказывали на лекциях ваши профессора-католики, иезуиты про главную святыню Польши, почитаемую как католиками, так и православными? («Иногда лучше жевать, чем говорить». Из старой рекламы «Стиморола»).

В очередной раз месье показывает и наводящее на определенные мысли незнание наших литературных и кинематографических реалий. (К слову, один из косвенных признаков, по которым выявляют скрывающихся под чужой личиной «засланцев»). Сама себя высекла не «прокурорская вдова», а унтер-офицерская. И Штирлиц подумал «только у нас, у немцев» не в эпизоде в поезде, когда кто-то «неправильно резал колбасу», а когда берлинские полицейские подгоняли разбирающих завалы от союзных бомбардировок… Ну ладно сейчас, когда наши дети-внуки «оБолонены» и «оЕГЭшены», ничего не читают и не смотрят фильмы, а в поколении, представителем которого является месье, у нас это знал каждый…

Но всё перечисленное ничто, по сравнению с главной оговоркой, которую допустил «супер-разведчик» в ходе недавней лекции, в т.ч. о «тайнах Ватикана». Прозвучало это столь прямо и откровенно, что я, не поверив своим ушам, переслушал более чем странную фразу еще раз. Заявлено было буквально следующее: «Те, кто со мной работает, сейчас работают над тем, чтобы перенести Ватикан в Восточную Европу». (!!!). Сказав сие, месье спохватился, что явно сболтнул чего-то лишку и поправился: «Это не я работаю, это ОНИ работают». Но слово, как говорится, не воробей… («Да он же пацан еще. Где-нибудь, да проколется». «Бригада»). Занавес.